Ничьи дети

Больничные няни незаметны. Их видят только брошенные дети. Те, которых няни принимают под свою опеку, отмывают, откармливают и — самое главное — любят.

Зимой 2018 года в инфекционное отделение больницы ДГКБ № 9 им. Сперанского полиция привезла пятимесячного мальчика. Его комбинезончик был в крови. Потому что отец ребенка зарезал мать и бабушку. Так Диамид стал сиротой. Окровавленную одежду с него снимала няня Зоя Мороз — патронажная няня фонда «Дорога жизни».

Полуторалетнюю Соню тоже привезла полиция. Она гуляла ночью по улицам с мамой. Мама была пьяна настолько, что даже не смогла объяснить, где она живет и почему так поздно гуляет с ребенком.

Невидимые

Среди нас живут «невидимки». Так называют детей — «социальных сирот». У таких детей есть родители, но они могут отсутствовать целыми дням, валятся пьяными, посылать ребенка побираться. Таких детей бросают на вокзалах, оставляют на скамейках или в транспорте. Иногда выкидывают в мусорные баки.

Каждый год через инфекционные отделения московских больниц проходит около 3000 таких детей. Точные цифры найти невозможно ни в одной статистической выкладке. Дети еще не занесены в базу сирот, они не числятся ни в одном документе, кроме полицейского протокола изъятия и больничной карты. Они формально считаются «чьими-то», «родительскими», но фактически оказываются ничьими.

Согласно приказу Минздрава РФ и МВД РФ от 20.08.2003 № 414/633 «О взаимодействии учреждений здравоохранения и органов внутренних дел в оказании помощи несовершеннолетним, доставленным в органы внутренних дел», найденного на улице или изъятого из неблагополучной семьи ребенка передают в лечебно-профилактическое учреждение, которым может быть и дом ребенка.

В течение месяца органы опеки должны издать акт о помещении найденного ребенка под надзор. По этому акту он отправляется на медицинское обследование, и только потом передается в сиротское учреждение. То есть, минимум месяц «ничей» ребенок лежит в больнице. Часто этот месяц превращается в два, три, четыре месяца, а то и год. Причины могут быть разными: задержки с актами, проблемы с организациями, куда ребенок будет поступать, неспешность опеки, здоровье малыша.

Только лечение

Брошенные дети лежат в больничной палате инфекционного отделения. В закрытых боксах. За двумя дверями. В кроватке 120×60 см. В медицинском учреждении, где они находятся, им полагается только обследование, лечение и питание. То есть, то, что получают все дети в государственной больнице. Никто не обеспечивает их одеждой, обувью, игрушками. Никто не будет с таким ребенком возиться, например, качать на руках всю ночь, если он плачет.

— У нас тут новенький поступил в соседнюю палату. Семь месяцев. Плакал всю ночь. И сейчас плачет, — рассказывает Зоя и хмурится.

У няни Зои на руках сейчас двое своих подопечных — двухлетний Вовочка и маленький Абузайр, которого она ласково зовет «мой Арбузик». Арбузика забрали у мамы-воровки, сейчас она под следствием.

Через несколько дней соседний мальчик, которого, оказывается, зовут Даниил, принят больничными нянями фонда. В тот же день у него появились не только игрушки и памперсы, у него появился «свой» взрослый.

Ой, у нас тут отказничок!

Часто в фонд «Дорога жизни» звонят из больниц неравнодушные мамочки:

— Ой, у нас тут в соседней палате лежит отказничок! Он совсем один! Так жалко малыша! Может, вы сможете помочь?

В 2018 году, как сообщает «Российская газета», в роддомах было оставлено 2889 новорожденных. Там же отмечено, что «два года назад в службе детского омбудсмена называли цифры — ежегодно родители оставляют государству от 30 до 50 тысяч малышей».

Отказные дети «удачливее» своих «невидимых» собратьев — изъятых из семей или брошенных на улицах: их статус сразу определен, у них есть все шансы быстро попасть в Федеральный банк данных о детях сиротах, а значит, уйти в семью. Однако и такие дети могут остаться в системе сиротских учреждений — не та национальность, тяжелые заболевания или другие причины.

Тяжелые жизненные обстоятельства

Полуторалетнего Вову в больницу привел папа. Сказал, что «оставляет его на время в связи с тяжелыми жизненными обстоятельствами». Этот мальчик вроде бы тоже ничей, а вроде и родительский. К нему никто не ходит, о нем никто не заботится.

К четырехмесячной Еве мама тоже не приходит. А вот к Анжеле — семимесячной малышке с огромными глазами и кудряшками на голове — мама пришла. Хотела забрать дочку домой. Только вот родительница была «в состоянии наркотического опьянения». Пришлось вызывать полицию. К Никитке и Нике — брату с сестрой — приходила вся семья, с бабушкой и дедушкой. Все, как один, пьяные и скандальные.

Анжела вцепляется тонкими пальчиками в свою няню, когда я вхожу в палату. Она прячет лицо, прижимаясь к ее плечу, отворачивается. В глазах — страх. Анжеле год и два месяца, и два из них она живет в больнице. Девочка худенькая, маленькая, не говорит ни слова. Няня Таня обнимает Анжелу, а вечером присылает видео, где малышка учится есть с ложки. Девочка широко раскрывает рот под ласковые приговоры Тани: «Анжела — молодец! Вот умница! А как Анжела у нас кушает! Вот как вкусно!»

Госпитализм

Многим кажется, что маленький ребенок — как кукла. Ничего не понимает, все забывает. Ведь мы не помним наши ранние воспоминания. А раз мы их не помним, их как бы и нет. Но это не так.

Первые годы жизни оставляют, пожалуй, самый большой отпечаток на личности будущего взрослого. Это годы, когда ребенок не только набирает вес и растет, но время, когда у него закладываются базовые психологические стереотипы поведения, формируется мозг. Благодаря родителям, в первую очередь, матери, которая берет малыша на руки, когда он плачет, кормит, когда он голоден, поет ему песенки, говорит «детским» голосом, ребенок учится взаимодействовать с миром.

Если же ребенок лишен такого опыта — близкого контакта со значимым и любящим взрослым, начинается физическая, а за ней и психологическая, психическая деформация. С первых дней сиротства.

Существует даже специальный термин, который описывает подобное явление — «госпитализм».

«Госпитализм — синдром патологии детского психического и личностного развития — результат отделения младенца от матери и его ранней институционализации. Глубокая психическая и физическая отсталость, обусловленная дефицитом общения со взрослыми в первый год жизни ребенка. Накладывает негативный отпечаток на все сферы формирующейся личности, тормозя интеллектуальное и эмоциональное развитие, искажая Я-концепцию, разрушая физическое благополучие и пр...», — такое определение дает «Словарь практикующего психолога».

Считать машинки

Ребенок — социальное существо, ему для выживания нужны мама, папа, а если их нет, то бабушка или дедушка, приемные родители. То есть тот, кого называют «значимый взрослый». Отсутствие мамы для ребенка раннего возраста — от рождения до 5 лет — очень большая психологическая нагрузка. Почему?

Вот как об этом говорит психолог фонда «Дорога жизни» Мария Беккер:

«Материнская депривация — самый тяжелый вид депривации, потому что она автоматически включает в себя и другие виды депривации.

Во-первых, двигательную. Брошенный ребенок брошен в прямом смысле — в кроватку, он ограничен в движении и пространстве. Ограничение движений сказывается на развитии головного мозга младенца.

Во-вторых, сенсорная депривация: ребенка редко берут на руки, редко дают ему что-то. Он не получает никакого нового сенсорного опыта, который очень важен для формирования нейронных связей. Причем, нейронные связи должны формироваться в определенное время. Потом это сделать будет очень сложно.

В-третьих, социальная депривация, то есть, дефицит общения. Общение очень важно для ребенка, чтобы потом вырос член общества, а не изгой общества.

Все эти депривации, пусть и по чуть-чуть, приводят к диагнозу. Через некоторое время мы имеем человека, который нуждается не в помощи, а в реабилитации или абилитации, а это более затратно, как денежно, так физически и морально».

Ребенку всегда нужен значимый взрослый. Тем более он нужен ему в стрессовой ситуации, например, в инфекционном отделении, где дети закрыты в боксе, не выходят в коридор, едят в палате. Они не видят никого и ничего, кроме белых стен и бортиков кровати. И хорошо, если из окна есть вид на дорогу — можно смотреть на машинки, а не на больничный забор или помойку.

Научить улыбаться

Няня Зоя — главная из больничных нянь — работает с фондом «Дорога жизни» уже три года. Столько, сколько в фонде существует программа «Брошенные дети в больницах». Все это время она принимает «невидимок», часто грязных, неприятно пахнущих, измученных. Голодных, с синяками, следами побоев и царапинами. Бывает, такие дети, после первой за многие недели, а то и месяцы, ванны, засыпают и беспробудно спят больше суток. Попав в безопасную атмосферу они могут отдохнуть.

«Первые» дети няни Зои были Настя и Денис, сейчас они живут в приемной семье. «Самое трудное в работе — это смотреть на этих детей, когда их привозят, какие они несчастные, испуганные. И когда их увозят в детский дом. А самое хорошее, это когда у них находятся родители. Но это редко. Чаще всего — детдом», — говорит она.

Уникальность патронажных нянь в том, что они принимают детей в одну из самых трудных минут их коротенькой жизни — в момент наступления сиротства. Изменение судьбы, утрата близких, полное одиночество, неизвестность — все это обрушивается на совсем маленьких детей.

Больничные няни помогают малышам переживать это горе. Они не оставляют их ни на минуту: берут на руки, гладят по головам, целуют, обнимают, качают, поют. Учат играть, ведь часто ребенок игрушки видит впервые в больничной палате. Учат есть, умываться, чистить зубы. Улыбаться. Больничные няни фонда «Дорога жизни» — подготовленные специалисты, которые регулярно учатся сами. Педагоги рассказывают им об особенностях развития ребенка, о том, как научить малыша тому или иному навыку. Няни знают, как ребенок воспринимает взрослого в раннем возрасте, как он видит, как он слышит.

«Задумывался ли кто-то, почему мы сюсюкаем с детьми? Физиологически ребенок способен воспринимать только этот диапазон голоса, удлиненные звуки, определенную тональность. Все остальное воспринимается им как фон. Недостаточно просто сидеть рядом с ребенком, нужно понимать его», — говорит психолог Мария Беккер.

Няня Зоя, а также няня Таня, Галя, Леся, и другие восемь нянь, которые сейчас работают про программе «Брошенные дети в больнице», понимают. Их дети через несколько дней перестают плакать, начинают улыбаться, ходить, играть, гулить или даже говорить. Няни не заменяют им маму. Они, скорее, похожи на любящих теплых бабушек, для которых самые лучшие дети на свете — это их внуки.

Из переписки в чате больничных нянь:

Еву нашли лежащей на лавочке возле подъезда. Ребенка доставили в больницу. Девочка была очень грязная, на маленьких пальчиках под ногтями, которые никто не обрезал, грязь. Попочка вся красная, потому что редко мыли. Во рту грибковые заболевания. Вес Евы был 5.600. Девочку отмыли, правильно подобрали питание и лечение, она пошла на поправку, сейчас весит 7.200. Это весёлый, общительный ребенок.

У няни Гали детки те же, братик и сестренка. Никита перестал бояться, отлично начал ходить, научился кушать, сестренка растет и набирает вес. Детворой никто не интересуется.

Детишки няни Иры

От Ромы родители отказались сразу после его рождения (в письменном виде). Есть проблемы со здоровьем, проблемы с животиком, очень нервный, не спокойный, мама — наркоманка. Вот и сказывается все на малыше. Поступил с весом 4.100, сейчас 5.400. Плохие времена позади, он растет и поправляется.

Абузайр, 2 месяца.
Мама была с ним в магазине, воровала, её поймали, арестовали, а его привезли грязного, вонючего и голодного. Поступил с весом 3.700 сейчас 4.300. Родственников нет, никто не интересуется. Очень подвижный, быстро развивается и совершенно здоров.

Мама привезла Ваню бабушке совсем маленького. Бабушка воспитывала до 2,5лет, потом сдала в больницу. Ванечка был замкнутым. Не умел кушать самостоятельно. Кормили молоком и детским творожком. Ничего не ел, не знал другую еду. Сейчас Ваня кушает все сам! Умеет раздеваться и одеваться. Ванечка стал веселый. Он очень любознательный. Любит слушать музыку и играть с детками.

Прошла ещё одна неделя, в жизни наших деток мало что изменилось, разве что немного повзрослели и прибавили в весе. Мама Евы так и не появилась, судьба ее девочки ей не интересна. Ева стала больше улыбаться, она самостоятельно держит бутылочку, стали добавлять в пищу пюрешки, кушает с большим удовольствием. Ромка тоже растет, агукает.

Вовик — отличный парень, но родным никому не нужен. Никто им не интересуется, а он, тем временем, научился не только ходить, но и танцевать.

Им нужна помощь
Костю никто не навещал, хотя ему так нужна была поддержка.

Собрано
5 600 ₽
Цель
105 600 ₽
Косте ещё не поздно помочь
У Коли очевидный генетический синдром. Таких малышей называют «солнечными», но Коле его особенность принесла много боли. 
Собрано
45 775 ₽
Цель
211 140 ₽
Коля идёт вперёд
Ровесники Богдана осенью пойдут в первый класс, а кто-то уже сидит за школьной партой, но у нашего мальчика – другая история.
Собрано
43 768 ₽
Цель
105 600 ₽
Богдан на пути к верному диагнозу
Во время обследования врачи увидели на МРТ спинномозговую грыжу и сразу прооперировали Степана. В больнице и во время реабилитации о мальчике заботится няня.
Собрано
65 980 ₽
Цель
105 500 ₽
Степа перенес операцию