В селе Старобаишево есть уникальный дом, где живут вместе сироты-инвалиды и старики.
В селе Старобаишево есть уникальный дом, где живут вместе сироты-инвалиды и старики. Оказалось, что такое сочетание очень полезно для тех и других. Наш корреспондент побывал в этом учреждении Впервые диагностированная миопия −17/-20 не редкость почти для всех детских домов для детей инвалидов. Так происходит из-за того, что зачастую уровень региональной медицины низок, ближайшие больницы находятся далеко, а медосмотры проводятся формально. В некоторых учреждениях они пишутся под копирку из года в год От Уфы до села Старобаишево 120 км, а от Москвы — почти 1300. В селе живут чуть больше 600 человек, своих, местных. А еще 142 не местных — это обитатели специализированного учреждения, Старобаишского дома-интерната для престарелых и сирот-инвалидов: 114 стариков и 28 сирот. Других подобных заведений в России не существуетБабушки и девочки
Все началось со сказки. Жили-были старички в одном доме с детьми-инвалидами. И однажды решили они почитать детям перед сном сказки, чтобы освободить нянечек, пусть пока позаботятся о тех, кто «потяжелее». Так и начали дети и старички разговаривать. Затем дошло дело до кулинарии. Бабушки стали рассказывать девочкам и мальчикам, как печь блины и пирожки. Но одними рассказами сыт не будешь, и скоро они все вместе оказались на кухне. Бабушка Света стоит за спиной Дианы, девочки из детского отделения. Диана, высунув язык от усердия, наливает блинное тесто на сковородку, бабушка Света подхватывает сковороду и покачивает ее из стороны в сторону, чтобы тесто растеклось. Светлана Яковлевна потеряла в 1993 году всю семью, муж и дети погибли в автомобильной аварии. — Не знаю, как я это пережила. Говорили, что я сильный человек. Только зачем мне эта сила... Теперь моя семья здесь. И она поправляет платок на голове девочки. — У Дианы, конечно, тяжелый характер, она девочка резкая, но они сошлись, как бабушка с внучкой, — рассказывает директор Старобаишского дома-интерната Эльза Шайхутдинова, — Диане очень нравится, как баба Света печет блины и пирожки. Однажды баба Света сделала больше ста пирожков с мясом для всех лежачих больных. Она пекла их всю ночь, чтобы успеть к завтраку, к 9 часам утра.Дикие дети
Денис живой и бойкий мальчик, несмотря на аппараты Илизарова на ногах. Он радуется, когда правильно отвечает. Денис утром занял очереди во все медицинские кабинеты, чтобы попасть на прием ко всем врачам. Когда выяснилось, что ЭЭГ ему делать не нужно, расстроился до слез: «Мне нужно! Я в очереди стоял!»
В 2002 году в Старобаишево открыли дом престарелых на 45 коек. Через три года к этому зданию пристроили большой основной корпус и стариков переселили туда. В их бывших комнатах было решено организовать отделение для детей-инвалидов с физическими недостатками. В марте 2007 года в интернате появились первые два ребенка, в июне — еще 14. Ментально сохранных детей отобрали на специальной комиссии в Серафимовском доме-интернате для детей-инвалидов.
— Сначала нам было страшно работать с детьми, потому что до этого мы работали с людьми старше 50 лет. У нас не было ни методики, ничего, откуда можно взять информацию по организации проживания детей-сирот, — рассказывает директор.
Первые трудности были связаны с тем, что дети, приехавшие из ДДИ, ни разу в жизни не покидали стен «своего» учреждения и были, по ее словам, совершенно «стерильны»:
— Дети были дикие, за пределы интерната не выходили, всего пугались. Они совершенно не знали, как устроен мир. Медицинский десант — Цветочки когда бывают? — спрашивает психиатр бригады врачей благотворительного фонда «Дорога жизни» Ольга Атмашкина. — Осенью! — бойко кричит Денис — Ладно, попробуем цвета. Это какой цвет? — Оранжевый! — Правильно. А это какая фигура, — Ольга показывает на треугольник. Денис задумывается и неуверенно говорит: — Неугольник... Сегодня в Старобаишском интернате необычный день: к детям приехали врачи из Москвы. Уже три с половиной года фонд «Дорога жизни» организует поездки выездной медицинской бригады в региональные сиротские учреждения. Команда из 14 врачей: педиатр, лор, ортопед, неврологи, нейрохирурги, сурдолог, челюстно-лицевой хирург, психиатр, психолог, врач УЗИ — каждый месяц отправляется в самые удаленные ДДИ и дома ребенка. С собой везут портативное оборудование для УЗИ, ЭЭГ и ЭКГ, чтобы на месте проводить исследования, которые обитателям детского дома часто не делаются просто потому, что до ближайшей больницы надо ехать 100 или 200 км.
За 3,5 года работы врачи фонда «Дорога жизни» смогли помочь более чем 3,5 тысячам детей. 160 остро нуждающихся сирот приехали в Москву, их прооперировали в лучших московских клиниках, дети прошли реабилитацию, многие из них после этого обрели семьи.
В этот раз в план поездки были включены два учреждения — Серафимовский ДДИ и Старобаишский дом-интернат. И если в Серафимовский врачи приехали уже второй раз, чтобы провести контрольные осмотры и скорректировать назначения, то до Старобаишского они добрались впервые.
А это очень больно?
Родители Самата лишены родительских прав. Когда он поступил в интернат, он впервые увидел игрушки. До этого он играл бутылками из-под алкоголя. Разговаривал мальчик только матом. Воспитательница научила Самата говорить: «Я тебя люблю». Сейчас он забыл все плохие слова
В холле коридора — очередь из инвалидных колясок. Все 28 детей, которые сейчас живут здесь, ждут, когда начнется осмотр.
— А вы долго ехали? — спрашивает кто-то.
— А меня посмотрите? — раздается другой голос.
— А меня зовут Иван! — это мальчик в очках.
— О! Иван! А у нас тоже есть Иван, — отвечает ему педиатр фонда Наталья Гортаева и подзывает врача ультразвуковой диагностики Ивана Кротова,— Иди сюда, Иван! Вот, твой тезка. Какие хорошие, все говорят, какие молодцы, — это она бормочет уже себе под нос.
Дети и правда выглядят оживленными, общительными и непосредственными. Они рассказывают о себе на приемах у врачей и не стесняются спрашивать. Они не боятся взрослых и с любопытством заглядывают на экран монитора УЗИ, чтобы разглядеть, что он там показывает.
Широкий зрачок
Окулист Раиса Васильева проверяет зрение детей «на расширенный зрачок». У большинства из них — это первое такое исследование, потому что у местного окулиста нет специальных капель для расширения зрачка
— А это кто у нас? — заглядывает в карту врач-окулист Раиса Васильева, — Ну-ка, Варвара, посмотри сюда.
Она проводит исследование «на широкий зрачок», впервые в «медицинской истории» многих детей. Мальчик у двери с опасением спрашивает меня, слыша плач из кабинета:
— Это очень больно?
— Не, — отвечаю, — капельки закапают специальные, пощиплет немного и все.
По рассказам сотрудников интерната у местного врача в больнице города Дюртюли нет капель для расширения зрачка. Если родители детей настаивают на полноценном обследовании, то их посылают в аптеку за каплями.
Поэтому рабочий день в интернате для окулиста «Дороги жизни» «прожит не зря»: — В каждом сиротском учреждении я впервые диагностирую миопию —17, иногда до —20. Эти дети ничего не видят, просто всю свою жизнь! Максимум на расстоянии 3 см от глаз. Но здесь все получше, есть даже трое полностью здоровых по зрению. Но одну миопию —16 я все же нашла...
Мне и здесь хорошо
Катя и бабушка Альмира. Отказницу Катю перевели из Серафимовского детского дома-интерната по ее просьбе, она очень хотела учиться в школе. Сейчас Катя ходит в школу. Альмира потеряла почти всех родных, долго лежала в больнице. А потом невестка выгнала ее и из дома сына Альмиры. Теперь она живет в Старобаишево, занимается с детьми, учит стихи и песни. Фото предоставлено директором интерната Эльзой Шайхутдиновой
Дети, которые живут в Старобаишском интернате, чаще всего приходят из неблагополучных семей. Так, Варвара попала в интернат после того, как ее отец до смерти избил Варину сестру. Мы не знаем, был ли ребенок свидетелем этого, но при любой, даже мнимой угрозе, при любом недовольстве пятилетняя девочка начинает хмуриться, хныкать, а затем и громко рыдать. Говорить Варя не умеет. Совсем.
У маленькой Алсу — пьющие родители. Сейчас опека инициировала лишение родительских прав. Когда кто-то рядом говорит о доме, Алсу пугается и говорит, что не хочет домой, ей и здесь хорошо.
С февраля Алсу начала ходить в детский сад в поселке. Кроме нее в садик ходит еще шесть человек из интерната. В школе — обычной, поселковой — учатся семь «интернатских» детей. Еще 12 занимаются «на дому», но с 11:30 едут в школу — на русский язык, математику и географию. Там же дети обедают. Все школьные мероприятия — осенний и весенний бал, новый год — тоже не обходятся без ребят из интерната.
В туалет нельзя!
Первые трое воспитанников пошли в поселковую школу в 2018 году. Для того, чтобы это случилось, директору интерната Эльзе Разифовне пришлось дойти до уполномоченного по правам ребенка в республике Башкортостан Миланы Скоробогатовой. Против «интернатских» были и родители, и учителя. Родители считали, что инвалиды «будут обижать» здоровых детей, обращались в прокуратуру, чтобы запретить им учиться в обычной школе. А учителя просто игнорировали новых учеников. Вели себя так, будто их и не существует. — Я целую неделю ходила в школу, разговаривала со всеми, и только дети были не против того, чтобы наши ребята учились вместе с ними, — говорит Эльза Шайхутдинова, и я слышу, как она сдерживает слезы.— В первые дни учителя не выпускали наших детей в туалет, представляете? Сказали, что с 9 до 13 нельзя!
Когда за ребятами из интерната приехал автобус, чтобы отвезти их «домой», первоклассник Рома сидел в коляске в мокрых брюках. Не смог дотерпеть. Вот тогда-то директор не выдержала и обратилась за защитой. — Очень было обидно за наших ребят... Но теперь-то все хорошо, больше такого не было, вы не волнуйтесь, — успокаивает она меня, — у наших ребят много друзей за стенами интерната, те, кто постарше, имеют профили «ВКонтакте», переписываются, общаются. Три первых в истории интерната школьника уже закончили 9 классов, двое из них отучились в профлицее. Алексей после учебы уехал в Питер, работать строителем. А Салим вернулся к себе на родину, женился, сейчас у него у него своя семья.
Дедушки
Дядя Саша Печеркин и Виль готовят мясо по-французски. Родителей Виля лишили родительских прав и с 2012 года он живет в Старобаишском интернате. Дядя Саша был одинок, жил в обветшавшем доме и сам перебрался в интернат. Фото предоставлено директором интерната Эльзой Шайхутдиновой
В доме престарелых живет дядя Володя, дедушка с болезнью Паркинсона. Он включился в заботу о детях вместе с бабушками, носит самых маленьких на руках в баню и из бани, помогает проводить конкурсы и соревнования. Он и на кухне готов что-то сделать, и во дворе снег убрать, и с детьми поиграть. «Наша палочка-выручалочка», говорит о нем директор.
Равилю 57 лет. Он бывший работник мебельной фабрики. Умеет и шурупы скрутить, и мебель собрать. Уже два года учит мальчишек выжиганию, резьбе по дереву, показывает, как починить сломанную вещь.
Недавно Равиль женился. Жену нашел здесь же, в интернате. Альбине всего 30, но из-за черепно-мозговой травмы она оказалась в доме престарелых. Ее привезли истощенную, в пролежнях, с третьей группой инвалидности — умирать.
Очень красивая и очень больная женщина стала предметом повышенного интереса местных мужчин. Равилю стало жалко Альбину. И он сделал ей предложение. Полтора года назад пара зачитала никах, то есть заключила брак по мусульманскому обряду. После этого супруги стали жить вместе, в одной комнате. Равиль следит за лечением жены, Альбина реабилитировалась, встала с инвалидной коляски. Сейчас у нее 1 группа инвалидности, она устраивается на работу в своем же доме-интернате, помощником на кухне. Теперь она бегает на лыжах, танцует, поет, вяжет и учит вязать всех желающих из детского отделения.
Чтобы было не больно
Сережа жил у родной мамы. Потом у приемной. А потом опять вернулся в интернат. Мальчика вернули после того, как он выпрыгнул из окна. По словам Сережи, он это сделал, потому что не хотел жить у приемной мамы. Он рассказывает клиническому психологу Ксении Сибиряковой, что она его била и не давала есть
Врачи фонда «Дорога жизни», уезжая после рабочего дня из интерната, все говорили о том, какие живые и социализированные дети живут в Старобаишском, о том, как положительно влияет на детей общение со сверстниками и со стариками. Хотя, конечно, несмотря на все старания сотрудников интерната, уровень медицинской помощи, которую оказывают детям, остается невысоким.
В самом интернате один психолог — и для детей, и для взрослых. В районных больницах врачи тоже не очень любят связываться с сиротами, ухаживать за ними некому, да и настаивать на обследованиях никто не будет, поэтому некоторые дети недообследованы или не получают адекватного лечения.
— Бесполезно пытаться социализировать детей и каким-то образом устраивать его досуг, когда у него болит, — говорит директор фонда «Дорога жизни» Анна Котельникова. — Неважно, что болит — зуб, рука, нога. Начинать надо с того, чтобы ребенку было не больно. Именно поэтому наши врачи едут в отдаленные сиротские учреждения.
Мы узнали, что она жива!
Эльза Шайхутдинова, директор интерната, делает все, чтобы ее подопечным жилось лучше: — Есть те пожилые, которые хотят спокойствия, и мы их не трогаем. А есть те, кто потеряли семью и тянутся к нашим деткам. Сначала пожилые делились прошлым, а детки радовались, задавали глупые вопросы, смеялись и так продлевали старикам жизнь. И тем, и другим очень нужно общение.Сотрудники не могут им дать этого в полной мере. И вы знаете, главная жизнь у нас здесь начинается, когда заканчиваются все процедуры и уроки. Тогда, когда наступает время общения.
Некоторые дети из Старобаишского интерната уезжают в приемные семьи. В августе 2019 года усыновили Махмуда. В опекунской семье, где он сейчас живет, уже пять лет росла его родная сестра, которую удочерили из детского дома. Приемные родители приехали и в Старобаишево — познакомится с братом-инвалидом своей приемной дочери. Какое-то время они общались с ним, забирали его погостить на каникулы, притирались к мальчику, оценивали свои силы. И, наконец, усыновили и его. Махмуд переписывается и созванивается со своими друзьями из Старобаишского интерната и рассказывает, что у него пока все хорошо. Родители пятнадцатилетней Айсылу, обитательницы интерната, были уверены, что их дочь умерла. Маму заставили отказаться от ребенка в роддоме: малышка была «тяжелой» и врачи уверили родителей, что долго она не проживет. «Зачем вам это надо, — говорили они, — родите другую, здоровую». Под давлением врачей оба написали отказ.
— Мы все гадали, где же могилка нашей дочери, — рассказывал потом ее отец, — а тут нам приходит исполнительный лист на алименты из интерната. Так мы узнали, что она жива!
Азалию мама нашла по фотографиям. Она родила девочку в 17 и отказалась от ребенка в роддоме, боялась родителей. Потом женщина вышла замуж, родила дочь. Она разглядывала в интернете фотографии воспитанников детских домов, искала девочку, похожую на ее младшую. И нашла! — Когда мама Азалии приехала, она была такой робкой. Боялась, что мы ее будем ругать и осуждать. Но зачем нам это! И вот мы сидим, мама Азалии плачет, мы плачем. А Азалия, конечно, знала слово «мама», но материнской ласки никогда не знала. И она смотрит на нас и не понимает, почему мы плачем, — говорит Эльза Разифовна. — Ну, потом уехала она с мамой, и теперь у нее все хорошо. Каждый ребенок — это отдельная история. Хочется, чтобы будущее у наших детей было счастливое, и чтобы они никогда больше не знали, что такое горе. Фото: Анна Гальперина Источник
