«Горб, косоглазие, истощение — но они же не жалуются на боль». Почему болезни детей из интернатов необратимо запущены.
«Горб, косоглазие, истощение — но они же не жалуются на боль». Почему болезни детей из интернатов необратимо запущены В региональных интернатах, в отделениях для детей с умственной отсталостью, запросто может оказаться ребенок с обратимой патологией. Персонал интерната может всеми силами стараться помочь, но лечить детей из учреждения некому. Почему болезни детей, которых можно было вылечить еще вчера, в интернате иногда необратимо запущены? Тане восемь лет, но она не похожа на других восьмилетних девочек и понимает это. Может, если бы Таня не понимала, ей было бы даже легче. Горбик за спиной, косоглазие, инвалидная коляска... Она выглядит на три или четыре года и живет в интернате для детей с умственной отсталостью, хотя у нее самой умственной отсталости нет. Могло не быть и горбика. И уж точно — косоглазия. Просто помочь Тане было некому. Таня родилась в Хакасии, и интернат, в котором она живет — один из тысячи. Таня тоже — «одна из тысячи», точнее, из 22 тысяч детей-сирот с инвалидностью. Как и в других домах-интернатах, в ее учреждении нет ставки врача. Она просто не предусмотрена, потому что интернат — не медицинское учреждение. Он находится в ведомстве Министерства социальной защиты и социально Таню, как может, защищает. Единственный медицинский работник интерната, оформленный на 0,25 ставки, знает, как вылечить ее от простуды, когда надо госпитализировать, но не может сделать ей ежегодное МРТ, которое очень пригодилось бы для оценки Таниной динамики, для плана ее реабилитации.
Чтобы поехать на дорогостоящее обследование в областной центр, например, на КТ или МРТ, фельдшер должен оформить специальную заявку, дождаться очереди, которая иногда тянется месяцами, обеспечить транспортировку ребенка, который обязательно должен в этот день ничем не болеть... Но в силу врожденных заболеваний иммунитет у детей часто низкий, и они болеют. Поэтому своей очереди на МРТ можно ждать годами. А получив заключение, услышать слова областного врача о том, что помочь Тане или какому-то другому ребенку нельзя, да и незачем, ведь у него — глубокая умственная отсталость. Даже если он потеряет зрение и перестанет видеть, то что он из того, что видел, понимал?
Умственной отсталости может и не быть. Просто кто-то почему-то сочтет тебя бесперспективным и лечить не будет — все устроено именно так.
И Таня это знает, но не отчаивается. У нее есть кое-что, что не отнимет ни болезнь, ни трудные обстоятельства — идеальный слух и потрясающий голос, она поет и читает стихи. И кажется очень красивой, несмотря на «детдомовскую» стрижку, косоглазие, которое легко исправить, и горбик, который можно было убрать еще пять-семь лет назад, когда Таня была совсем маленькой.
Источник
