В новой рубрике «Мой родной/приемный ребенок» мы будем рассказывать о том, как живут приемные семьи. Сегодня — заметки приемной мамы Натальи Рождественской.

Юрист фонда Наталья Рождественская, многодетная и дважды приемная мама, — о том, как она с дочкой Варей проходила психолого-медико-педагогическую комиссию.

Немного предыстории

Наталья забрала Варю из Старобаишского интерната для детей-инвалидов и престарелых, куда девочка попала после того, как пьянство родителей и агрессия отца привели к трагедии. 

В учреждении Варя была с конца мая 2019 до сентября 2020, то есть, год с небольшим. Говорили, что она поступила совсем забитая и затюканная, голову руками закрывала. 

Уже дома выяснилось, что Варя не знает самых элементарных вещей, которые знают и годовалые малыши: они не могла на картинке показать козу, корову, других животных, фрукты, овощи. Наталья и ее муж начали активную реабилитацию Вари. 

Сейчас девочка уже многое знает, но, конечно, догнать сверстников Варя сможет еще не скоро. Поэтому, несмотря на то, что Варе уже исполнилось семь лет, её родители хотели бы на год отложить поступление в школу. 

Подробнее про историю Вари можно прочитать в одной из историй «Дети, а не диагнозы». А пока — про то, как мама и Варя ходили на комиссию.

***

Сейчас не будет про «плохих невнимательных специалистов». Будет про систему. Система плохо адаптирована к тому, чтобы увидеть в человеке человека. Потому что бумажки важнее. За бумажки накажут. А человек? Ну ничего, переживет. 

Как проходят диспансеризациюв сиротских учреждениях диспасеризация обязательная для всех детей, но часто проводится формально дети в детдомах, которые мы посещаем? И что есть диспансеризация? Да абсолютная формальность. Переписывание диагнозов. Давайте как-нибудь побыстрее. Чтобы успеть заполнить бумажки. 

Но это касается не только детдомов. Как проходил Варин осмотр в ПНД? 

Заходим в кабинет. В нем ещё несколько человек. Постоянно кто-то заходит и выходит. 

— Так, не хватай тут ничего! - начинает врач общение с Варей, — Садитесь вон там... Она показывает на стулья в полутора метрах от неё. 

Варя ерзает, ей неуютно. Мимо между ребенком и врачом ходят люди. 

— Каких знаешь диких животных? 

Варя: 

— Лев. 

— Каких домашних? 

Варя задумалась. 

— Так, ясно, ничего не знает. Сколько тебе лет? 

Варя говорит «семь» и на пальцах показывает семь пальчиков, хотя из-за её болезни делать что-то левой рукой ей невероятно сложно. 

Врач: 

— Покажи три. 

Показала. 

— Какого цвета у тебя штаны? 

Варя смотрит на свои штаны цвета морской волны. Говорит: 

— Зелёный. 

— А манжеты? 

Там малиновый, мы учили, но это надо подумать. Врач не дает Варе такой возможности: 

— Аааа, не знает... Как маму зовут?

 — Наташа. 

— Сложение знает? 

Я говорю: 

— Если показать предметы, да. А знаки «плюс» и «минус» пока нет. 

— Читает? 

Я: 

— Работаем над этим. 

— Зачем вам сад продлевать? Идите в коррекционный интернат. 

Я объясняю, что, как написано в заключении психолога, у Вари ведущая деятельность — игровая. Не доиграл ребёнок. Увы, несколько лет вообще отсутствовала такая опция. У нее было очень тяжелое детство. А запихивать ее в учреждение, аналогичное тому интернату, откуда я Варю забрала, тоже не считаю возможным. 

— Ну все понятно, ждите в коридоре. 

У врача ушло на все три минуты. Три. А теперь я расскажу, как на Варю влияют медучреждения. Ввиду анамнеза. Она очень боится больниц и вообще всего, что напоминает ей интернат. В этой ситуации здорово, что она вообще ответила хоть что-то. Я ее всю дорогу настраивала, что тетя будет задавать вопросы и это не страшно. Мои попытки объяснить врачу причины ее медлительности, к сожалению, никого не волновали. Хотя даже нормотипичные дети из сиротской системы сильно стрессуют в медучреждениях. Да что там дети, взрослые при прохождении комиссии для усыновления теряются при вопросах вроде «а зачем вам такой ребёнок?». 

Понять почему человек медлителен, важно. Это может быть травма, стресс, физиологическое состояние, или все вместе. Понять было бы можно, если бы ... А без налаживания первоначального контакта с ребёнком, особенно со стороны специалистов, обследующих работу мозга и интеллект, сделать объективную оценку невозможно. 

Когда мы вышли, Варя сказала: 

— Я обиделась. 

Конечно, тут она имела в виду, что она расстроилась. Просто пока ещё плохо характеризует эмоции. Но ничего, прорвёмся. Следующий этап, собственно, сама комиссия... (Продолжение следует) 

17.03.2022.